Дорогие друзья, коллеги, читатели!

Из печати вышла моя новая книга: «Российское искусство Новейшего времени». В ней свыше 500 страниц большого формата, твердый переплет. Тираж очень маленький: 100 экземпляров. Из них половина, как минимум, уйдет в бесплатную раздачу самым видным деятелям искусств, искусствоведам и историкам. Поэтому цена книги высокая – 2000 руб., как было и у «Основ этнополитики», тираж которых уже распродан. Тем не менее, я рекомендую ее к приобретению, поскольку в книге собраны мысли и факты уникальные, труднодоступные (Андрей Ильич Фурсов уже написал мне, что от книги «невозможно оторваться»). Меня знают преимущественно как политолога и историка, но я почти полвека занимаюсь и искусством, член Ассоциации искусствоведов, академик Петровской академии наук и искусств и т.д., автор многих статей и даже книг. А эту книгу я, в сущности, писал всю жизнь.

Охват материала – от импрессионистов и передвижников до наших дней. Первая часть посвящена исследованию важнейшего вопроса. «ХХ век изменил лицо мира и образ жизни человека порой до неузнаваемости, до своей противоположности. Вывернул их наизнанку, как перчатку. На примере истории искусства это особенно заметно, выразительно. Критерии, методы, подходы, материалы и технологии – новации во всех этих сферах таковы, что привели бы в остолбенение любого из титанов духа былых веков, случись ему воскреснуть. Очень многое из того, что тысячи лет считалось правильным и естественным, сегодня взято под сомнение: вчерашняя норма стала зачастую исключением, а вчерашнее исключение – нормой». Как и почему это произошло? Вот, о чем следует задуматься. Поиск причин и предпосылок этих радикальных перемен, исследование новых факторов, принципов и критериев мирового искусства ХХ-XXI вв. – этому посвящена первая глава книги.

Разбирая архив, оставшийся после смерти моей мамы, Севастьяновой Анны Александровны (1924-2017), я обнаружил письмо, взволновавшее меня безыскусной правдой своего содержания. На обороте последней страницы – надпись маминой рукой: «Письмо Нины Соколовой о войне, о 16 октября 1941 года».

Москвичам, даже не очень старым, не нужно объяснять, что это за дата: тогда вековой смертельный враг славян стоял у ворот Москвы и вопрос для нас решался, быть или не быть. Из Москвы шла массовая эвакуация. Мою маму, школьницу выпускного класса, отправили вместе с приемными родителями в Пермь, поскольку туда был переброшен авиационный завод, которым руководил глава семьи, известный конструктор боевых самолетов С.А. Кочеригин. На этом заводе пришлось работать и бабушке с мамой, живя в непростых условиях (у бабушки от недоедания и холода начался туберкулез). Туда, в Пермь, и было направлено с оказией письмо, сохраненное мамой и теперь найденное мной.

Я с детства помнил эту Нину Соколову, бабушкину крестницу, как можно понять из письма. Бабушка называла ее «Соколенком», но в моих глазах это была уже тоже старушка, ровесница ХХ века, среднего роста, с красивым и светлым, немного печальным и благородным лицом. Русые когда-то волосы, седина, серые глаза. Помнится, у нее был муж Владимир, но она его пережила. В 1959 году родители переехали со мной в Калининград по месту работы отца, а когда мы с мамой вернулись в 1972 году, Соколову я уже больше не видел. Я ничего более не могу рассказать об этом человеке, но зато многое за нее и о ней говорит само письмо.

Преамбула

Смотреть должно в корень. Надо устранить причины, чтобы прошло следствие.

Проблема «Русские на Кавказе» относится к разряду этнополитических, а следовательно в принципе не разрешимых методами марксистской политэкономии и не имеющих привычного социально-экономического решения. Ни открытием библиотек и компьютерных классов, ни спортивными и праздничными мероприятиями, ни пропагандистской «накачкой» насчет толерантности, политкорректности и «дружбы народов», ни даже вливанием все новых средств в бюджеты кавказских республик делу не поможешь. Все это – попытки лечить симптомы, а не болезнь.

Проблема складывается из ряда частных этнополитических проблем русского народа. Точнее сказать, положение русских на Кавказе – не отдельная проблема, а лишь фрагмент общей картины системного кризиса русского народа. Просто этот кризис ярче проявляется в этнических анклавах, при столкновении русских интересов с нерусскими, когда слабые и сильные стороны того или иного этноса становятся заметнее (это касается далеко не только Кавказа и проявляется и в Поволжье, и в Туве, и на Севере, хотя и не так ярко в силу особенностей кавказских этносов).

1. Что происходит с русским языком

Трагедия вырождения русского языка, начавшаяся в 1917 году с серии реформ, его «упрощающих», в наши дни переживает новый апогей.

Угроза полноценному существованию русского языка является двуединой.

С одной стороны, на смену «живому великорусскому языку», как титуловал его Владимир Даль, приходит «язык межнационального общения», пригодный лишь для того, чтобы, к примеру, чукча понимал дагестанца и т.п. То есть, язык упрощенный, обедненный, зачастую искаженный, с обрезанными историческими корнями, с убитой традицией, максимально оторванный от русской и славянской этнической основы. Этакий «пиджин-рашн».

В своем максимальном выражении эта тенденция воплотилась в учебнике «Российский язык» для 1-го класса, специально созданном известными «борцами за толерантность и политкорректность»: телеведущим Николаем Сванидзе и правозащитницами Светланой Ганнушкиной и Аллой Гербер. Авторы в пределах своей задачи осуществляют программу, обозначенную Егором Гайдаром: «Россия как страна русских в XXI веке не имеет смысла». По сути, перед нами – очередной прецедент этноцида (бескровного геноцида) русского народа, попытка его уничтожения как культурной, цивилизационной общности, скрепляющей всю Россию воедино. Подрывная антигосударственная суть этого эксперимента очевидна.